Курильские острова

книга

В сулоях

Мы шли от Харимкотана к Шиашкотану. День был солнеч­ный, а море спокойно. Все, кто не спал и не стоял на вахте, были на палубе. Да и как было не выйти на палубу, если солнце радостно смеялось, море дружелюбно улыбалось, черные бакланы, пролетая мимо, казалось, подмигивали нам, как старым знакомым, а топорики — морские попу­гаи — и кайры — жирные птицы, одетые в черный фрак и похожие на маленьких пингвинчиков,— доверчиво подпу­скали шхуну так близко, что можно было ловить их сачком.

Когда при подходе шхуны взлетала большая стая камену-шек — черных маленьких уточек с красными лапками, ка­залось, что море под ними вскипает. Это впечатление уси­ливал шум, который они поднимали, хлопая по воде сотня­ми крыльев.

Я спустился в кубрик за фотоаппаратом. Вдруг пол силь­но накренился и со стола поскакали на пол кружки, книж­ки, карманные фонарики. Я схватился руками за перила трапа и как раз вовремя: судно накренилось в другую сто­рону еще круче. Я выскочил на палубу. Море нельзя было узнать. Впереди шхуны и вокруг нее вздымались и пенились огромные буруны. Судно швыряло между ними как щепку, и, хотя это сравнение избито, оно в данном случае наиболее точно. А в небе сверкало солнце, и ветра не было.

В чем дело? Что за странный шторм?

— Евгений Константинович, это по вашей части! — сказал мне капитан Шевеленко.— Не иначе, как подводное землетрясение или извержение!

Но капитан был неправ. Это были сулои. Никто из нас еще не был знаком с ними на собственном опыте.

До сих пор не могу понять, почему мы попали в них так неожиданно. Вероятно, эти кипящие водовороты возникли прямо под нами по какой-то неизвестной нам причине. Мо­жет быть, в результате изменения в проливе направления приливо-отливных течений. Курильские сулои связаны с ветрами и морскими течениями и славятся своей жесто­костью. Высота волн в них достигает 8—10 метров, что, безусловно, гибельно для шлюпок и опасно для мелких су­дов. Сулой обычно тянется неширокой, но длинной полосой. Море по обеим сторонам его может быть совершенно глад­ким, в то время как в сулое оно бушует.

На палубу падали каскады соленой воды; по палубе гремя перекатывались пустые ведра и плавали швабры; кто-то спустился в кубрик и лег там трупом; кто-то жевал сухари помогает от морской болезни; кто-то, хватаясь руками за все, за что можно, чтобы только удержаться на 184 ногах, передвигался по шхуне, приноравливаясь запечатлеть на фотопленке картину морской бури.

Нам пришлось поскорее выходить из сулоев и огибать пролив. Наш капитан погрешил на подводные землетрясе­ния и извержения, приписав им вину за ту трепку, которую мы получили, попав в сулои. Ему это простительно: он вел судно к Центральным Курилам впервые. Хотя я 17 лет ис­следую острова, но большую часть времени я провожу на суше. Может быть, поэтому мне еще ни разу не пришлось на море ощутить явления, которые можно было бы объяс­нить подводными землетрясениями или извержениями.

Таким свидетелем был капитан Сноу. В течение 16 лет он в любое время года бороздил море у суровых Курильских островов. Сноу испытывал подземные толчки по всей Ку­рильской гряде: на берегу, на корабле, на якоре и в пути. Он предполагал, что толчок в пути вызывается подводным извержением, а не землетрясением. Когда же судно стоит на якоре, то сейсмические волны передаются ему через якор­ную цепь.

[1]23
Оглавление